Некоторые родители, кажется, потеряли надежду доказать своим малолетним чадам, что
реальный мир куда интереснее и богаче, чем виртуальный, что игры на свежем воздухе со
сверстниками не менее увлекательны, чем компьютерные.
Для родителей же моего поколения проблема была как раз в другом: трудно выполнимой
задачей для них было загнать своих заигравшихся отпрысков с улицы домой. И ни время
года, ни погода на это не влияли: ни дождь, ни снег, ни мороз.
«Тоха-а-а! Выходи-и-и!», а ещё — условный свист: если не в школу, то день для друзей
обычно начинался так. Проходила пара-тройка минут, и «дружбан Тоха», на ходу
натягивая отцовскую «куфайку», в шапке-ушанке и валенках, на ходу доедал краюху
хлеба и, не забыв прихватить клюшку или санки, пренебрегая прочищенной от снега
дорожкой, напрямую, через сугроб, спешил навстречу жаждущим приключений друзьям.
«Восемь-восемь, половинку просим!» — краюха расходилась по рукам, и пацаны шумной
гурьбой отправлялись на речку.
И пусть учёные спорят, действительно ли наступает «глобальное потепление» или нет, от
себя замечу, что ещё даже в 70-е годы прошлого века санки, коньки, лыжи в зимние
месяцы не пылились в сарае без дела. Так как был и снежок, пусть и не «под крышу», а по
колено (а в сугробах так и по пояс!), и мороз под тридцать.
Миус, скованный надёжно ледовым панцирем, становился ареной жарких хоккейных
баталий. Клюшки, выпиленные из толстой фанеры и обмотанные изолентой, частенько не
выдерживали спортивного накала. О шлемах или наколенниках, о маске для вратаря и не
мечтали. Потому нередко возвращались домой с синяками и ссадинами, прихрамывая.
Вышеупомянутый друг Толик оставил на речном льду передние зубы — со всего размаха
получил клюшкой в лицо!
Коньки были если и не у каждого, то у многих. В хоккей пацаны играли на «дутышах» —
коньках с острым носком, на коротких ботинках, которые плотно на ноге затягивались
крепкими шнурками. Стоили они рублей двадцать (по тем временам деньги немалые),
покупались один раз на несколько лет, переходили по наследству от старших к младшим,
потому, чтоб не болтались на ноге, надевали на ноги по нескольку носков или наматывали
портянки. Но начинали кататься обычно на «снегурках», с закруглённым носиком и
толстым лезвием. Крепили их крепкими верёвками к валенкам. На этих коньках можно
было кататься не только по льду, но и по плотно укатанному снегу.
На санках со спинками катали разве что малышню, у ребят же постарше спинок на санках
не было, потому как катались они чаще не сидя, а лёжа, «на пузе», — так скорость была
больше. И можно было маневрировать, касаясь снега носком ноги.
Одним из любимых мест катания на санках в Покровском у нашей компании была
Просяныкова гора, место ещё известное как «у Мотиного магазина». До ночи там стоял
весёлый шум и гвалт. Катались не только с горки, но прямо по дороге (машин в те годы
было мало: частных почти не было, а государственные уже стояли в гаражах). Разгонялись
от магазина, прыгали животом на санки и неслись по укатанному днём машинами снегу
аж до типографии. По возвращении домой мы больше походили на снеговиков, чем на
ребят: нас долго обметали веником перед входом в дом. Верхняя одежда, взявшись
ледовой коркой-панцирем, стояла колом, варежки — хоть гвозди забивай. Зато волосы под
шапкой, рубашка на теле были мокрыми, а от нас валил пар.
В выходные от школы дни и на каникулах ходили кататься «на гору за Бугаями» — сегодня
эти места зовут Миусскими склонами. Долго тащить было саночки по склону вверх, зато,
когда мчались вниз, до хутора, дух захватывало.
У меня кроме санок были ещё и лыжи: «настоящие», горные, с креплениями. У
родственников сын, до этого владевший этим богатством, ушёл в армию, и лыжи отдали
мне. С высокого склона, стоя на лыжах, у нас спускаться не получалось — падали. Так мы
придумали использовать их иначе: вдвоём, а то и втроём, сдвинув лыжи вместе, садились
на них, как на санки, и как на гоночном болиде мчались на огромной скорости с горы.
Однажды при таком спуске, где-то на середине дистанции лыжам на пути попался не то
камень, выступающий из снега, не то сучок, они разошлись в стороны, а мы мягким
местом наших тел по инерции продолжили спуск до самого финиша. Копчики потом
долго болели.
Конечно же, играли в снежки, лепили снеговиков, делали лазы в сугробах, строили
«снежные крепости». Брали их штурмом, предварительно разделившись на две команды:
или один край улицы на другой, или пацаны против девчонок. Разгорячённые играми,
лизали сосульки, ели снег, который так приятно таял на языке. А кто ж языком не
пробовал в мороз лизнуть какую-нибудь «железяку». И ведь все знали, что прилипнешь,
но проверяли: а вдруг у тебя язык особенный. Проверили однажды и мы с другом
основание столба под электропровода: «А чугун это ж не железо!». Прилип сначала один,
а потом, за компанию, и другой. Хорошо, в окно родители увидели нас, целующих столб,
«отпаяли» из чайника тёплой водой.
Что-то молодёжи в нашем детстве покажется даже ужасным или смешным, а мы же
вспоминаем это время как самое лучшее. И что таить, где-то даже сочувствуем, что
нынешнему поколению этого не понять.
Сергей Авдеенко.
