Летом, пока мы были маленькими, нас с Николаем отправляли на хутор к бабе Фросе и
деду Гавриле. Жили в тесной комнатке с множеством мух, которые облепляли стены и
потолок. Время от времени мы их выгоняли полотенцами и тряпками, но они тут же
возвращались. Недалеко был колхозный свинарник, где они носились тучами над
зловонной жижей. Я с трудом переносила этот запах, но постепенно привыкла к нему.
Днем с Ниной, младшей дочерью бабы Фроси, мы пасли свиней. Они нас плохо
слушались, но дальше грязной лужи, в которую к середине лета превращалась мелкая
речка без названия, им деваться было некуда. К вечеру мы выгоняли их из теплой грязи,
которую они так любили, и гнали длинными хворостинами на колхозный баз. А дома нас
отмывала уже бабушка Фрося.
Бабы Фросина еда мне очень нравилась. Нас сюда и отправляли на поправку, чтоб
отъелись на молоке и сметане. Блины, вареники, закваска… Но больше всего
запомнилось, как бывало к вечеру бабушка достает из печи буханку только что
испеченного хлеба, еще горячего, разломит его и положит внутрь целый кусок сливочного
масла. Ничего вкуснее я больше не ела.
Над хутором плыл дымок, летние печи топили хворостом, кизяком (я не раз была
свидетелем, как собирали коровьи «лепешки», сушили их, складывали за сараем). На них
готовили незамысловатый ужин. Затем бабушка Фрося звала «снидать» деда Гаврилу.
Сначала его кормила за низеньким столиком в крошечной комнатке, а затем всех
остальных.
Вечером, когда стемнеет и закончатся все деревенские дела, взрослые ложились спать, а
молодежь выходила на улицу. Сидели на лавке или на поваленном бревне, рассказывали
новости, кто что слышал, читали письма парней из армии, пели песни. Раз в неделю
ходили в Приют, куда приезжал киномеханик с установкой и «крутил» кино. Все фильмы
мной уже были просмотрены дома в Покровском. И если кто не разобрался в сюжете или
из-за качества звука что-то не расслышал, я все объясняла. И меня принимали в
компанию, хотя я была намного младше.
Однажды Нина, живя с нами у бабушки Маруси, соскучилась за домом и решила
отправиться домой. Поскольку никакой оказии не было (обычно нас возил на арбе,
запряженной волами, покрикивая на них «цоб-цобе!», дед Гаврила), решили идти пешком.
А это, если напрямик, больше десяти километров. И мама меня отпустила! Правда, Нина
этот путь проделывала уже не раз — со старшими сестрами Верой или Лидой.
Вышли мы рано утром, еще роса на траве блестела. Как устанем, садимся у дороги,
отдохнем и идем дальше. Ближе к полудню дошли до какого-то овражка, куда сбегал
небольшой ручеёк. А рядом была избушка — чуть ли не на курьих ножках. А в ней жила
древняя старушка. Но сосем не баба Яга. А добрая и приветливая. Нину она видела не в
первый раз и напоила нас молоком. Посидев в тенечке, мы уже довольно быстро дошли до
хутора. Сказать, чтоб это было для меня большим приключением, не могу. Поскольку
дорога была уже знакомой: сколько раз по ней проезжали мы на арбе с дедом Гаврилой,
так же пекло солнце, так же звенели невидимые жаворонки где-то в вышине (правда, на
арбе через час монотонной езды я обычно засыпала на подстилке из душистого сена), то
никакой тревоги не было. Только к концу путешествия ноги гудели от усталости.
Интересно, что через много лет я пыталась повторить тот маршрут уже с мужем, когда мы
отправились на хутор перед экзаменами на недельку, чтобы никто не мешал нам
готовиться. Но уже дня через три нам стало так скучно, что я уговорила Владимира уйти
домой пешком, не дожидаясь, чтоб за нами приехали. Телефонов там никаких не было.
Мы вышли, несмотря на уговоры бабы Фроси погостить еще. Дорога начиналась сразу за
хутором. И сразу же на нас обрушилось солнце, нестерпимо яркое и жаркое, ноги утопали
в пыли, и сразу же захотелось пить. Путешественники из нас были никудышние. Через
полчаса пути я поставила чемодан сбоку дороги и сказала: «Иди дальше сам, чемодан».
Посидели, отдохнули и только спустились в балочку, как нас догоняет старенький
«москвичок», а в нем Коровины и папа с мамой. Ехали на пасеку мед качать. Вот так
встреча! Так попали мы на пасеку, помогали качать мед, ели его с хлебом, запивая водой
из родника. Я до сих пор помню ту полянку в лесополосе, где мы пировали.
Р. Ветрова.
